Заговоры чтоб тоску нагнать

I.Напускать тоску.
Утренняя заря, Маремьяна, вечерня заря, Маремьяна, о чемъ я тебѣ
помолюсь, о чемъ я тебѣ покорюсь, рабъ Божій (имя рекъ): сними съ меня
тоску и печаль, и великую кручину. Напади моя тоска и печаль, и великая
кручина ни на воду, ни на землю, ни на мелкую источину, ни на бѣлъ горячъ
камень, — напади моя тоска и печаль, и великая кручина, а (имя рекъ) рабѣ
Божіей въ ретивое сердце, въ горячую кровь, въ черную печаль во сто
семьдесятъ жилъ, въ двѣ и въ три, единую становую жилу, во сто семьдесятъ
составовъ, въ двухъ и въ трехъ, а въ единый становой составъ. Съ той бы ей
тоски и великія печали — ѣдой бы ей не ѣсть и питьемъ бы не запить,
гульбой бы не отгулять, въ платьѣ бы ей не относить; гдѣ бы не заслышала
зычный голосъ, такъ бы она бѣжала и въ сахарныя уста цѣловала. Тутъ
моимъ словамъ ключъ и замокъ, и во вѣки. Аминь.
(Три раза). По утру и по вечеру, по зорямъ, надъ водой.

II.Слова тоску напустить.
Во имя Отца и Сына и святаго Духа. Стану я рабъ Божей имярекъ,
благословесь, пойду перекрестесь, изъ избы дверями, изъ двора воротами,
выйду въ чистое поле; въ чистомъ полѣ стоитъ изба, въ избѣ изъ угла въ
уголъ лежитъ доска, на доскѣ лежитъ тоска. Я той доски, рабъ божій
имярекъ, помолюся и поклонюся. о, сія тоска, не ходи ко мнѣ, рабу божію
имярекъ, поди тоска, навались на красную дѣвицу, въ ясныя очи, въ черныя
брови, въ ретивое сердце, розожги у ней, рабы божіей имярекъ, ретивое
сердце, кровь горячую по мнѣ, рабѣ божіемъ имярекъ, не могла бы ни жить,
ни быть. Вся моя крѣпость аминь, аминь, аминь.

III.Навести тоску.
Встану я, рабъ Божій, благословясь, пойду перекрестясь изъ дверей въ двери,
изъ дверей въ ворота, въ чистое поле, стану на западъ хребтомъ, на востокъ
лицомъ, позрю, посмотрю на ясное нобо; со ясна неба лѣтитъ огненна стрѣла;
той стрѣлѣ помолюсь, покорюсь и спрошу ее: «Куда полетѣла, огненна
стрѣла?» — Во темные лѣса, въ зыбучія болота, въ сыроё кореньё! — «О ты
огненна стрѣла, воротись и полетай, куда я тебя пошлю: есть на святой Руси
красна дѣвица (имя рекъ) полетай ей въ ретивое сердце, въ черную печень, въ
горячую кровь, въ становую жилу, въ сахарныя уста, въ ясныя очи, въ черныя
брови, чтобы она тосковала, горевала весь день, при солнцѣ, на утренней
зарѣ, при младомъ мѣсяцѣ, на вѣтрѣ-холодѣ, на прибылыхъ дняхъ и на
убылыхъ дняхъ, отнынѣ и до вѣка.»

IV.Напустить тоску парню.
Пойти въ баню, послѣ паренья, стать на тотъ вѣникъ, которымъ парились, и
говорить:
Выйду изъ парной байны, стану своимъ бѣлымъ бумажнымъ тѣломъ на
шелковъ вѣникъ: дуну и плюну въ четыре вѣтра буйныхъ. Попрошу изъ
чиста поля четырехъ братьевъ, — четыре птицы востроносы и долгоносы,
окованы носы. Лети изъ чистаго поля бѣлый кречетъ, неси бѣлый кречетъ
вострый ножъ и востро копье; садись бѣлый кречетъ рабу Божію (имя рекъ)
на бѣлы груди, на ретиво сердце. Рѣжь же его бѣлы груди тѣмъ же вострымъ
ножемъ, коли же его ретиво сердце тѣмъ же вострымъ копьемъ; вынимай изъ
его ретива сердца, изъ черной печени и изо всей крови горячей еще тоску и
кручину. Полети бѣлый кречетъ, понеси, бѣлый кречетъ, всю тоску и
кручину, на воду не опусти, на землю не урони, на стужѣ не позноби, на
вѣтрѣ не посуши, на солнце не повянь; донеси всю тоску кручину, всю
сухоту, чахоту и юноту велику до раба Божія (имя рекъ) гдѣ бы его завидѣть,
гдѣ бы его заслышать, хошъ бы въ чистомъ полѣ, хошъ бы при разстаньѣ
великомъ, хошъ бы при путяхъ — дорогахъ, хошь бы въ парной байнѣ, хошъ
бы въ свѣтлой свѣтлицы, хошъ бы за столами дубовыми, хошъ бы за
скатертями перчатными, хошъ бы за кушаньями сахарными, хошъ при
мягкой постели, при высокомъ зголовьи, хошъ при крѣпкомъ сну. Садись
бѣлый кречетъ рабу Божію (имя рекъ) на бѣлы груди, на ретиво сердце, рѣжь
его бѣлы груди тѣмъ же острымъ ножомъ, коли его ретиво сердце тѣмъ же
острымъ копьемъ, клади въ его былы груди, въ ретиво сердце, въ кровь
кипучую всю тоску кручину, всю сухоту, всю чахоту, всю юноту великую, во
всю его силу могучую, въ грудь и спину, въ хоть его и въ плоть его, въ
семьдесятъ семь жилъ, въ станову его жилу, въ семьдесятъ семь суставовъ, въ
становой его суставъ, во всю буйну голову, въ лицо его бѣлое, въ брови
черныя, въ уста сахарныя, во всю его красоту молодецкую. Рабъ Божій (имя
рекъ) по мнѣ рабѣ Божіей (имя рекъ) чахъ бы чахотой, сохъ сухотой, вялъ
вянотой въ день по солнцу, въ ночь по мѣсяцу, на новцу, на полну и на ветху,
въ перекрой мѣсяцу во всѣ меженые дни, въ утренни и въ вечерни зори, во
всякой часъ и минуту. Какъ Май мѣсяцъ мается, такъ бы рабъ Божій (имя
рекъ) за рабой Божіей (имя рекъ) ходилъ и маялся. Не могъ бы ее ходить и
переходить, никоимъ словомъ обходить, вѣкъ по вѣки, и рабъ Божій (имя
рекъ) по рабѣ Божіей (имя рекъ) не могъ бы ни жить, ни быть, ни пить, ни
ѣсть, ни на новцу, ни на полну, ни на ветху, ни на перекрой мѣсяца, во всѣ
межны дни. Какъ Май мѣсяцъ мается, также бы рабъ Божій (имя рекъ) за
рабой Божіей (имя рекъ) ходилъ и маялся, и не могъ бы онъ ее никоимъ
словомъ ходить и переходить, и не могъ бы безъ ее ни пить, ни ѣсть, ни жить,
ни быть. Эти мои наговорны слова, которы договорены, которы
переговорены, которы назади остались, — берите мои слова вострѣй
востраго ножа, вострѣй копья, вострѣй сабли, ярѣй ключевой воды. И этимъ
моимъ наговорнымъ словамъ заключенныя слова ключь и замокъ, ключь
щукѣ, замокъ въ зубы, — щука въ морѣ. Нынѣ и присно и во вѣки вѣковъ,
аминь.